|
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
- Господи! что такое будет! - шептали испуганные старики.
Обернулись, ан бригадир, весь пьяный, смотрит на них из окна и лыка не вяжет, а Домашка-стрельчиха угольком фигуры у него на лице рисует.
- Вот-то пса несытого нелегкая принесла! - чуть-чуть было не сказали глуповцы, но бригадир словно понял их мысль и не своим голосом закричал:
- Опять за бунты принялись! не прочухались!
С тяжелою думой разбрелись глуповцы по своим домам, и не было слышно в тот день на улицах ни смеху, ни песен, ни говору.
На другой день, с утра, погода чуть-чуть закуражилась; но так как ра- бота была спешная (зачиналось жнитво), то все отправились в поле. Рабо- та, однако ж, шла вяло. Оттого ли, что дело было перед праздником, или оттого, что всех томило какое-то смутное предчувствие, но люди двигались словно сонные. Так продолжалось до пяти часов, когда народ начал расхо- диться по домам, чтоб принарядиться и отправиться ко всенощной. В исходе седьмого в церквах заблаговестили, и улицы наполнились пестрыми толпами народа. На небе было всего одно облачко, но ветер крепчал и еще более усиливал общие предчувствия. Не успели отзвонить третий звон, как небо заволокло сплошь и раздался такой оглушительный раскат грома, что все молящиеся вздрогнули; за первым ударом последовал второй, третий; затем послышался где-то, не очень близко, набат. Народ разом схлынул из всех церквей. У выходов люди теснились, давили друг друга, в особенности жен- щины, которые заранее причитали по своим животам и пожиткам. Горела Пуш- карская слобода, и от нее, навстречу толпе, неслась целая стена песку и пыли.
Хотя был всего девятый час в начале, но небо до такой степени закры- лось тучами, что на улицах сделалось совершенно темно. Сверху черная, безграничная бездна, прорезываемая молниями; кругом воздух, наполненный крутящимися атомами пыли, - все это представляло неизобразимый хаос, на грозном фоне которого выступал не менее грозный силуэт пожара. Видно бы- ло, как вдали копошатся люди, и казалось, что они бессознательно толкут- ся на одном месте, а не мечутся в тоске и отчаянье. Видно было, как кру- жатся в воздухе оторванные вихрем от крыш клочки зажженной соломы, и ка- залось, что перед глазами совершается какое-то фантастическое зрелище, а не горчайшее из злодеяний, которыми так обильны бессознательные силы природы. Постепенно одно за другим занимались деревянные строения и словно таяли. В одном месте пожар уже в полном разгаре; все строение об- нял огонь, и с каждой минутой размеры его уменьшаются, и силуэт принима- ет какие-то узорчатые формы, которые вытачивает и выгрызает страшная стихия. Но вот в стороне блеснула еще светлая точка, потом ее закрыл густой дым, и через мгновение из клубов его вынырнул огненный язык; по- том язык опять исчез, опять вынырнул - и взял силу. Новая точка, еще точка... сперва черная, потом ярко-оранжевая; образуется целая связь светящихся точек, и затем - настоящее море, в котором утопают все от- дельные подробности, которое крутится в берегах своею собственною силою, которое издает свой собственный треск, гул и свист. Не скажешь, что тут горит, что плачет, что страдает; тут все горит, все плачет, все страда- ет... Даже стонов отдельных не слышно.
Люди стонали только в первую минуту, когда без памяти бежали к месту пожара. Припоминалось тут все, что когда-нибудь было дорого; все завет- ное, пригретое, приголубленное, все, что помогало примиряться с жизнью и нести ее бремя. Человек так свыкся с этими извечными идолами своей души, так долго возлагал на них лучшие свои упования, что мысль о возможности потерять их никогда отчетливо не представлялась уму. И вот настала мину- та, когда эта мысль является не как отвлеченный призрак, не как плод ис- пуганного воображения, а как голая действительность, против которой не может быть и возражений. При первом столкновении с этой действи- тельностью человек не может вытерпеть боли, которою она поражает его; он стонет, простирает руки, жалуется, клянет, но в то же время еще надеет- ся, что злодейство, быть может, пройдет мимо. Но когда он убедился, что злодеяние уже совершилось, то чувства его внезапно стихают, и одна только жажда водворяется в сердце его - это жажда безмолвия. Человек приходит к собственному жилищу, видит, что оно насквозь засветилось, что из всех пазов выпалзывают тоненькие огненные змейки, и начинает созна- вать, что вот это и есть тот самый конец всего, о котором ему когда-то смутно грезилось и ожидание которого, незаметно для него самого, прохо- дит через всю его жизнь. Что остается тут делать? что можно еще предпри- нять? Можно только сказать себе, что прошлое кончилось и что предстоит начать нечто новое, нечто такое, от чего охотно бы оборонился, но чего невозможно избыть, потому что оно придет само собою и назовется завтраш- ним днем.
- Все ли вы тут? - раздается в толпе женский голос, - один, другой... Николка-то где?
- Я, мамонька, здеся, - отвечал боязливый лепет ребенка, притаившего- ся сзади около сарафана матери.
- Где Матренка? - слышится в другом месте, - ведь Матренка-то в избе осталась!
На этот призыв выходит из толпы парень и с разбега бросается в пламя. Проходит одна томительная минута, другая. Обрушиваются балки одна за другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль: "Матренка! Матренка! где ты?" - потом следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка с испуга убежала на огород...
Вдруг в стороне из глубины пустого сарая раздается нечеловеческий вопль, заставляющий даже эту, совсем обеспамятевшую толпу перекреститься и вскрикнуть: "спаси, Господи!" Весь или почти весь народ устремляется по направлению этого крика. Сарай только что загорелся, но подступиться к нему уже нет возможности. Огонь охватил плетеные стены, обвил каждую отдельную хворостинку, и в одну минуту сделал из темной, дымившейся мас- сы рдеющий, ярко-прозрачный костер. Видно было, как внутри метался и бе- гал человек, как он рвал на себе рубашку, царапал ногтями грудь, как он вдруг останавливался и весь вытягивался, словно вдыхал. Видно было, как брызгали на него искры, словно обливали, как занялись на нем волосы, как он сначала тушил их, потом вдруг закружился на одном месте...
- Батюшки! да ведь это Архипушко! - разглядели люди.
Действительно, это был он. Среди рдеющего кругом хвороста темная, по- лудикая фигура его казалась просветлевшею. Людям виделся не тот нечис- топлотный, блуждающий мутными глазами Архипушко, каким его обыкновенно видали, не Архипушко, преданный предсмертным корчам и, подобно всякому другому смертному, бессильно борющийся против неизбежной гибели, а слов- но какой-то энтузиаст, изнемогающий под бременем переполнившего его вос- торга.
- Отворь ворота, Архипушко! отворь, батюшко! - кричали издали люди, жалеючи.
Но Архипушко не слыхал и продолжал кружиться и кричать. Очевидно бы- ло, что у него уже начинало занимать дыхание. Наконец столбы, поддержи- вавшие соломенную крышу, подгорели. Целое облако пламени и дыми разом рухнуло на землю, прикрыло человека и закрутилось. Рдеющая точка на вре- мя опять превратилась в темную; все инстинктивно перекрестились...
Не успели пушкари опамятоваться от этого зрелища, как их ужаснуло но- вое: загудели на соборной колокольне колокола, и вдруг самый большой из них грохнулся вниз. Бросились и туда, но тут увидели, что вся слобода уже в пламени, и начали помышлять о собственном спасении. Толпа, остав- шаяся без крова, пропитания и одежды, повалила в город, но и там встре- тилась с общим смятением. Хотя очевидно было, что пламя взяло все, что могло взять, но горожанам, наблюдавшим за пожаром по ту сторону речки, казалось, что пожар все рос и зарево больше и больше рдело. Весь воздух был наполнен какою-то светящеюся массою, в которой, отдельными точками, кружились и вихрились головни и горящие пуки соломы. "Куда-то они поле- тят? На ком обрушатся?" - спрашивали себя оцепенелые горожане.
Этот вопрос произвел всеобщую панику; всяк бросился к своему двору спасать имущество. Улицы запрудились возами и пешеходами, нагруженными и навьюченными домашним скарбом. Торопливо, но без особенного шума двига- лась эта вереница по направлению к выгону и, отойдя от города на безо- пасное расстояние, начала улаживаться. В эту минуту полил долго желанный дождь и растворил на выгоне легко уступающий чернозем.
Между тем пушкари остановились на городской площади и решились дожи- даться тут до свету. Многие присели на землю и дали волю слезам. Ка- кой-то начетчик запел: на реках вавилонских и, заплакав, не мог кончить; кто-то произнес имя стрельчихи Домашки, но отклика ниоткуда не последо- вало. О бригадире все словно позабыли, хотя некоторые и уверяли, что ви- дели, как он слонялся с единственной пожарной трубой и порывался отсто- ять попов дом. Поп был тут же, вместе со всеми, и роптал.
- Беззаконновахом! - говорил он.
- Ты бы, батька, побольше Богу молился, да поменьше с попадьей прок- лажался! - в упор последовал ответ, и затем разговор по этому предмету больше не возобновлялся.
К свету пожар, действительно, стал утихать, отчасти потому, что го- реть было нечему, отчасти потому, что пошел проливной дождь. Пушкари побрели обратно на пожарище и увидели кучи пепла и обуглившиеся бревна, под которыми тлелся огонь. Достали откуда-то крючьев, привезли из города трубу и начали, не торопясь, растаскивать уцелевший материал и тушить остатки огня. Всякий рылся около своего дома и чего-то искал; многие в самом деле доискивались и крестились. Сгоревших людей оказалось с деся- ток, в том числе двое взрослых; Матренку же, о которой накануне был раз- говор, нашли спящею на огороде между гряд. Мало-помалу день принял свой обычный, рабочий вид. Убытки редко кем высчитывались; всякий старался прежде всего определить себе не то, что он потерял, а то, что у него есть. У кого осталось нетронутым подполье, и по этому поводу выражалась радость, что уцелел квас и вчерашний каравай хлеба; у кого каким-то чу- дом пожар обошел клевушок, в котором была заперта буренушка.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Скачать полный текст (395 Кб)
Перейти на страницу автора
|