 |
|
|
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
- Позвольте узнать, здесь крепостная экспедиция? - сказал Чичиков.
- Здесь, - сказал Иван Антонович, поворотил свое кувшинное рыло и приложился опять писать.
- А у меня дело вот какое: куплены мною у разных владельцев здешнего уезда крестьяне на вывод: купчая есть, остается совершить.
- А продавцы налицо?
- Некоторые здесь, а от других доверенность.
- А просьбу принесли?
- Принес и просьбу. Я бы хотел... мне нужно поторопиться.. так нельзя ли, например, кончить дело сегодня!
- Да, сегодня! сегодня нельзя, - сказал Иван Антонович. - Нужно навести еще справки, нет ли еще запрещений.
- Впрочем, что до того, чтоб ускорить дело, так Иван Григорьевич, председатель, мне большой друг...
- Да ведь Иван Григорьевич не один; бывают и другие, - сказал сурово Иван Антонович.
Чичиков понял заковыку, которую завернул Иван Антонович, и сказал:
- Другие тоже не будут в обиде, я сам служил, дело знаю...
- Идите к Ивану Григорьевичу, - сказал Иван Антонович голосом несколько поласковее, - пусть он даст приказ, кому следует, а за нами дело не постоит.
Чичиков, вынув из кармана бумажку, положил ее перед Иваном Антоновичем, которую тот совершенно не заметил и накрыл тотчас ее книгою. Чичиков хотел было указать ему ее, но Иван Антонович движением головы дал знать, что не нужно показывать.
- Вот он вас проведет в присутствие! - сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, и провел их в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла и в них перед столом, за зерцалом и двумя толстыми книгами, сидел один, как солнце, председатель. В этом месте новый Вергилий почувствовал такое благоговение, что никак не осмелился занести туда ногу и поворотил назад, показав свою спину, вытертую, как рогожка, с прилипнувшим где-то куриным пером. Вошедши в залу присутствия, они увидели, что председатель был не один, подле него сидел Собакевич, совершенно заслоненный зерцалом. Приход гостей произвел восклицание, правительственные кресла были отодвинуты с шумом. Собакевич тоже привстал со стула и стал виден со всех сторон с длинными своими рукавами. Председатель принял Чичикова в объятия, и комната присутствия огласилась поцелуями; спросили друг друга о здоровье; оказалось, что у обоих побаливает поясница, что тут же было отнесено к сидячей жизни. Председатель, казалось, уже был уведомлен Собакевичем о покупке, потому что принялся поздравлять, что сначала несколько смешало нашего героя, особливо когда он увидел, что и Собакевич и Манилов, оба продавцы, с которыми дело было улажено келейно, теперь стояли вместе лицом друг к другу. Однако же он поблагодарил председателя и, обратившись тут же к Собакевичу, спросил:
- А ваше как здоровье?
- Слава богу, не пожалуюсь, - сказал Собакевич.
И точно, не на что было жаловаться: скорее железо могло простудиться и кашлять, чем этот на диво сформованный помещик.
- Да вы всегда славились здоровьем, - сказал председатель, - и покойный ваш батюшка был также крепкий человек.
- Да, на медведя один хаживал, - отвечал Собакевич.
- Мне кажется, однако ж, - сказал председатель. - вы бы тоже повалили медведя, если бы захотели выйти против него.
- Нет, не повалю, - отвечал Собакевич, - покойник был меня покрепче, - и, вздохнувши, продолжал:- Нет, теперь не те люди: вот хоть и моя жизнь, что за жизнь? так как-то себе...
- Чем же ваша жизнь не красна? - сказал председатель.
- Нехорошо, нехорошо, - сказал Собакевич, покачав головою. - Вы посудите, Иван Григорьевич: пятый десяток живу, ни разу не был болен; хоть бы горло заболело, веред или чирей выскочил... Нет, не к добру! когда-нибудь придется поплатиться за это. - Тут Собакевич погрузился в меланхолию.
"Эк его, - подумали в одно время и Чичиков и председатель, - на что вздумал пенять!"
- К вам у меня есть письмецо, - сказал Чичиков, вынув из кармана письмо Плюшкина.
- От кого? - сказал председатель и, распечатавши, воскликнул: - А! от Плюшкина. Он еще до сих пор прозябает на свете. Вот судьба, ведь какой был умнейший, богатейший человек! а теперь...
- Собака, - сказал Собакевич, - мошенник, всех людей переморил голодом.
- Извольте, извольте, - сказал председатель, прочитав письмо, - я готов быть поверенным. Когда вы хотите совершить купчую, теперь или после?
- Теперь, - сказал Чичиков, - я буду просить даже вас, если можно, сегодня, потому что мне завтра хотелось бы выехать из города; я принес и крепости и просьбу.
- Все это хорошо, только, уж как хотите, мы вас не выпустим так рано. Крепости будут совершены сегодня, а вы все-таки с нами поживите. Вот я сейчас отдам приказ, - сказал он и отворил дверь в канцелярскую комнату, всю наполненную чиновниками, которые уподобились трудолюбивым пчелам, рассыпавшимся по сотам, если только соты можно уподобить канцелярским делам: - Иван Антонович здесь?
- Здесь, - отозвался голос извнутри.
- Позовите его сюда!
Уже известный читателям Иван Антонович кувшинное рыло показался в зале присутствия и почтительно поклонился.
- Вот возьмите, Иван Антонович, все эти крепости их...
- Да не позабудьте, Иван Григорьевич, - подхватил Собакевич, - нужно будет свидетелей, хотя по два с каждой стороны. Пошлите теперь же к прокурору, он человек праздный и, верно, сидит дома, за него все делает стряпчий Золотуха, первейший хапуга в мире. Инспектор врачебной управы, он также человек праздный и, верно, дома, если не поехал куда-нибудь играть в карты, да еще тут много есть, кто поближе, - Трухачевский, Бегушкин, они все даром бременят землю!
- Именно, именно! - сказал председатель и тот же час отрядил за ними всеми канцелярского.
- Еще я попрошу вас, - сказал Чичиков, - пошлите за поверенным одной помещицы, с которой я тоже совершил сделку, сыном протопопа отца Кирилла; он служит у вас же.
- Как же, пошлем и за ним! - сказал председатель. - Все будет сделано, а чиновным вы никому не давайте ничего, об этом я вас прошу. Приятели мои не должны платить. - Сказавши это, он тут же дал какое-то приказанье Ивану Антоновичу, как видно ему не понравившееся. Крепости произвели, кажется, хорошее действие на председателя, особливо когда он увидел, что всех покупок было почти на сто тысяч рублей. Несколько минут он смотрел в глаза Чичикову с выраженьем большого удовольствия и наконец сказал:
- Так вот как! Этаким-то образом, Павел Иванович! так вот вы приобрели.
- Приобрел, - отвечал Чичиков.
- Благое дело, право, благое дело!
- Да я вижу сам, что более благого дела не мог бы предпринять. Как бы то ни было, цель человека все еще не определена, если он не стал наконец твердой стопою на прочное основание, а не на какую-нибудь вольнодумную химеру юности. - Тут он весьма кстати выбранил за либерализм, и поделом, всех молодых людей. Но замечательно, что в словах его была все какая-то нетвердость, как будто бы тут же сказал он сам себе: "Эх, брат, врешь ты, да еще и сильно!" Он даже не взглянул на Собакевича и Манилова из боязни встретить что-нибудь на их лицах. Но напрасно боялся он: лицо Собакевича не шевельнулось, а Манилов, обвороженный фразою, от удовольствия только потряхивал одобрительно головою, погрузясь в такое положение, в каком находится любитель музыки, когда певица перещеголяла самую скрыпку и пискнула такую тонкую ноту, какая невмочь и птичьему горлу.
- Да, что ж вы не скажете Ивану Григорьевичу, - отозвался Собакевич, - что такое именно вы приобрели; а вы, Иван Григорьевич, что вы не спросите, какое приобретение они сделали? Ведь какой народ! просто золото. Ведь я им продал и каретника Михеева.
- Нет, будто и Михеева продали?- сказал председатель. - Я знаю каретника Михеева: славный мастер; он мне дрожки переделал. Только позвольте, как же... Ведь вы мне сказывали, что он умер...
- Кто, Михеев умер? - сказал Собакевич, ничуть не смешавшись. - Это его брат умер, а он преживехонький и стал здоровее прежнего. На днях такую бричку наладил, что и в Москве не сделать. Ему, по-настоящему, только на одного государя и работать.
- Да, Михеев славный мастер, - сказал председатель, - и я дивлюсь даже, как вы могли с ним расстаться.
- Да будто один Михеев! А Пробка Степан, плотник, Милушкин, кирпичник, Телятников Максим, сапожник, - ведь все пошли, всех продал! - А когда председатель спросил, зачем же они пошли, будучи людьми необходимыми для дому и мастеровыми, Собакевич отвечал, махнувши рукой: - А! так просто, нашла дурь: дай, говорю, продам, да и продал сдуру! - Засим он повесил голову так, как будто сам раскаивался в этом деле, и прибавил: - Вот и седой человек, а до сих пор не набрался ума.
- Но позвольте, Павел Иванович, - сказал председатель, - как же вы покупаете крестьян без земли? разве на вывод?
- На вывод.
- Ну, на вывод другое дело. А в какие места?
- В места... в Херсонскую губернию.
- О, там отличные земли! - сказал председатель и отозвался с большою похвалою насчет рослости тамошних трав. - А земли в достаточном количестве?
- В достаточном; столько, сколько нужно для купленных крестьян.
- Река или пруд?
- Река. Впрочем, и пруд есть. - Сказав это, Чичиков взглянул ненароком на Собакевича, и хотя Собакевич был по-прежнему неподвижен, но ему казалось, будто бы было написано на лице его: "Ой, врешь ты! вряд ли есть река, и пруд, да и вся земля!"
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Скачать полный текст (507 Кб)
Перейти на страницу автора
|
|