 |
|
|
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Зайдите к нам, у нас весело! От стены отделилась высокая женщина и за рукав потащила меня вниз по лестнице.
– У нас и водка и пиво есть.
Вошли. Перед глазами мельтешился красноватый свет среди пара и копоти. Хаос звуков. Под черневшими сводами огромной комнаты стояли три стола. На стене близ двери коптила жестяная лампочка, и черная струйка дыма расходилась воронкой под сводом, сливаясь незаметно с черным от сажи потолком. На двух столах стояли такие же лампочки, пустые бутылки, валялись объедки хлеба, огурцов, селедки. На крайнем к окну столе шла ожесточенная игра в банк. Метал плотный русак богатырского сложения, с окладистой, степенной бородой, в поддевке. Засученные рукава открывали громадные кулаки, в которых почти исчезала колода карт. Кругом теснились оборванные, бледные, с пылающими взорами понтеры.
– Семитка око...
– Имею–пятак. На пе.
– Угол от пятака...– слышались возгласы игроков. Дальше, сквозь отворенную дверь, виднелась другая такая же комната. Там тоже стоял в глубине стол, но уже с двумя свечками, и за столом тоже шла игра в карты...
Передо мной, за столом без лампы, сидел небритый бледный человек в форменной фуражке, обнявшись с пьяной бабой, которая выводила фальцетом:
И чай пил-ла, и б-булк-и ела,
Поз-за-была и с кем си-идела.
Испитой юноша, на вид лет семнадцати, в лакированных сапогах, в венгерке и в новом картузе на затылке, стуча дном водочного стакана по столу, убедительно доказывал что-то маленькому потрепанному человечку:
– Слушай, ты...
– И что слушай? Что слушай? Работали вместе, и слам пополам...
– Оно пополам и есть!.. Ты затырка, я по ширмохе, тебе лопатошник, а мне бака... В лопатошнике две красных!..
– Бака-то полета ходит, небось анкер...
– Провалиться, за четвертную ушла...
– Заливаешь!
– Пра-слово! Чтоб сдохнуть!
– Где же они?
– Прожил! Вот коньки лаковые, вот чепчик... Ни финаги в кармане!
– Глянь-ка, Оська, какой стрюк заполз!
Испитой юноша посмотрел на меня, и я услышал, как он прошептал:
– Не лягаш1 ли?
– Тебе все лягавые чудятся...
– Не-ет. Просто стрюк шатаный...
– Да вот сейчас узнаем...– Он обратился к приведшей меня "даме":–Па-алковни-ца, что, кредитного свово, что ли, привела?
Полковница повернула в говорившему свое строгое, густо наштукатуренное лицо, подмигнула большими черными, глубоко запавшими глазами и крикнула:
– Барин выпить хочет. Садитесь, садитесь! Je vous prie!2
– Садись–гость будешь, вина купишь–хозяин будешь! – крикнул бородач-банкомет, тасовавший карты. Я сел рядом с Оськой.
– Что ж, барин, ставь вина, угощай свою полковницу,– проговорил юноша в венгерке.
– Изволь!
– Да уж расшибись на рупь-целковый, всех угощай. Вон и барон мучится с похмелья.
Мужчина в форменной фуражке лихо подлетел ко мне и скороговоркой выпалил:
– Барон Дорфгаузен... Отто Карлович... Прошу любить и жаловать,– он шаркнул ножкой в опорках.
– Вы барон?–спросил я.
– Ma parole! Даю слово! Барон и губернский секретарь... в Лифляндии родился, в Берлине обучался, в Москве с кругу спился и вдребезги проигрался... Одолжите двугривенный. Пойду отыгрываться... До первой встречи.
– Извольте!
И через минуту слышался его властный голос:
–––––––––––––––-
1 Сыщик.
2 Прошу вас! (фр.)
– Куш под картой. Имею... Имею...
– Верно, господин, он настоящий барон,–зашептал мне Оська.–Теперь свидетельства на бедность да разные фальшивые удостоверения строчит... А как печати на копченом стекле салит! Ежели желаете вид на жительство–прямо к нему. И такция недорогая... Сейчас ежели плакат, окромя бланка, полтора рубля, вечность – три.
– Вечность?
– Да, дворянский паспорт или указ об отставке... С чинами, с орденами пропишет...
– Барон... Полковница...– в раздумье проговорил я.
– И полковница настоящая, а не то что какая-нибудь подполковница... Она с самим живет... Заведение на ее имя.
Тут полковница перебила его и, пересыпая речь безграмотными французскими фразами, начала рассказывать, как ее выдали подростком еще за старика, гарнизонного полковника, как она с соседом-помещиком убежала за границу, как тот ее в Париже бросил, как впоследствии она вернулась домой, да вот тут в Безымянке и очутилась.
– Ну ты, стерва, будет языком трепать, тащи пива! –крикнул, не оглядываясь, банкомет.
– Несу, оголтелый, чего орешь, каторга!
– Унгдюк! Не везет... А? Каково? Нет, вы послушайте. Ставлю на шестерку куш–дана! На пе. Имею полкуша на пе, очки вперед... Взял. Отгибаюсь–бита. Тем же кушем иду–бита... Ставлю на смарку–бита! Подряд, подряд!..
– Проиграли, значит?
– Вдрызг! А ведь только последнюю бы дали–и я крез! Талию изучил–и вдруг бита!.. Одолжите еще... до первой встречи... Тот же куш...
Опять даю двугривенный.
– Ол-райт! Это по-барски... До первой встречи!.. Полковница налила пива в четыре стакана, а для меня в хрустальную кружку с мельхиоровой крышкой, на которой красовался орел.
Барон оторвался на минуту от карт и, подняв стакан, молодецки возгласил:
– За здоровье дам! Ур-ра!..
– А вы что же не пьете? Кушайге!–обратилась ко пне полковница.
– Не пью пива...–коротко ответил я.
В это время игра кончилась.
Банкомет, сунув карты и деньги в карман и убавив огонь в лампе, встал.
– Шабаш, до завтра! Выкидывайтесь все отсель.
Игроки, видимо привыкшие ему повиноваться, мгновенно поднялись и молча ушли. Остался только барон, все еще ерепенившийся. Банкомет выкинул ему двугривенный:
– Подавись и выкидывайся!.. Надоел ты мне. Куш под картой, очки вперед!.. На грош амуниции, на рубль амбиции! Уходи, не проедайся!
Банкомет взял за плечи барона и вмиг выставил его за дверь, которую тотчас же запер на крюк. Даже выругаться барон не успел. Остались: Оська, карманник в венгерке, пьяная баба, полковница и банкомет. Он подсел к нам.
Из соседней комнаты доносились восклицания картежников. Там, должно быть, шла игра серьезная.
Полковница вновь наполнила пивом стаканы, а мне придвинула мою нетронутую кружку:
– Кушайте же, не обижайте нас.
– Да ведь не один же я? Вот и молодой человек не пьет...
– Шалунок-то? Ему нельзя,–сказал Оська.
– Ему доктор запретил...–успокоила полковница.
– А вот вы, барин, чего не пьете? У нас так не полагается. Извольте пить! – сказал бородач-банкомет и потянулся ко мне чокаться.
Я отказался.
– Считаю это за оскорбление. Вы брезгуете нами! Это у нас не полагается. Пейте! Ну? Не доводи до греха, пей!
– Нет!
– А, нет? Оська, лей ему в глотку!
Банкомет вскочил со стула, схватил меня одной рукой за лоб, а другой за подбородок, чтобы раскрыть мне рот. Оська стоял с кружкой, готовый влить пиво насильно мне в рот.
Это был решительный момент. Я успел выхватить из кармана кастет и прямым ударом ткнул в зубы нападавшего. Он с воем грохнулся на пол.
– Что еще там? – раздался позади меня голос, и из двери вышел человек в черном сюртуке, а следом за ним двое остановились на пороге, заглядывая к нам. Человек в сюртуке повернулся ко мне, и мы оба замерли от удивления.
– Это вы?–воскликнул человек в сюртуке и одним взмахом отшиб в сторону вскочившего с пола и бросившегося на меня банкомета, борода которого была в крови. Тот снова упал. Передо мной, сконфуженный и пораженный, стоял беговой "спортсмен", который вез меня в своем шарабане. Все остальные окаменели.
Он выхватил из рук еще стоявшего у стола Оськи кружку с пивом и выплеснул на пол.
– Убери! – приказал он дрожавшей от страха полковнице.–Владимир Алексеевич, как вы сюда попали? Зайдемте ко мне в комнату.
– Ну вас к черту! Я домой...
И, надвинув шапку, я шагнул к двери. На полу стонал, лежа на брюхе и выплевывая зубы, банкомет.
– Нет, нет, я вас провожу!..
Выскочил за мной, под локоть помогая мне подняться по избитым камням лестницы, и бормотал извинения...
Я упорно молчал. В голове мелькало: "Концы в воду, Ларепланд с "малинкой", немец, кружка с птицей..."
"Спортсмен" продолжал рассыпаться передо мной в извинениях и между прочим сказал:
– Все-таки я вас спас от Самсона. Он ведь мог вас изуродовать.
– Ну, спас-то я себя сам, потому что "малинки" не выпил.
– Откуда вы знаете? – встрепенулся он и вдруг спохватился и уже другим тоном добавил: – Какой такой "малинки"?
– А которую ты выплеснул из кружки. Мало ли что я знаю.
– Вы... вы...–Зубы стучали, слово не выходило.
– Все знаю, да молчать умею.
– Вижу-с. Вот потому-то я хотел, чтобы вы ко мне в комнату зашли. Там отдельный выход. Приятели собрались... В картишки поиграть. Ведь я здесь не живу...
– Видел... Голиафа, маркера, узнал.
– Да... он под рукой сидел... метал Кречинский. Там еще Цапля... Потом Ватошник, потом...
– Ватошник? Тимошка? Да ведь он сыщик!
– Кому сыщик, а нам дружок... Еще раз, простите великодушно.
– Помни: я все знаю, но и виду не подам никогда. Будто ничего не было. Прощай!–крикнул я ему уже из калитки...
При встречах "спортсмен" старался мне не показываться на глаза, но раз поймал меня одного на беговой аллее и дрожащим голосом зашептал:
– Обещались, Владимир Алексеевич, а вот в газете-то что написали? Хорошо, что никто внимания не обратил, прошло пока... А ведь как ясно–Феньку все знают за полковницу, а барона по имени-отчеству целиком назвали, только фамилию другую поставили, его ведь вся полиция знает, он даже прописанный. Главное вот барон...
– Ну, успокойся, больше не буду.
Действительно, я напечатал рассказ "В глухую", где подробно описал виденный мною притон, игру в карты, отравленного "малинкой" гостя, которого потащили сбросить в подземную клоаку, приняв за мертвого. Только Колосов переулок назвал Безымянным. Обстановку описал и в подробностях, как живых, действующих лиц. Барон Дорфгаузен, Отто Карлович... и это действительно было его настоящее имя.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Скачать полный текст (688 Кб)
Перейти на страницу автора
|
|