Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

Два гусара (Лев Толстой)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 


Даже при третьем стакане чаю, после того, как робкие глаза ее встретились раз с его глазами и он не опустил их, а как-то слишком спокойно продолжал, чуть-чуть улыбаясь, глядеть на нее, она почувствовала себя даже несколько враждебно расположенной к нему и скоро нашла, что не только ничего не было в нем особенного, но он нисколько не отличался от всех тех, кого она видела, что не стоило бояться его, - только ногти чистые, длинные, а даже и красоты особенной нет в нем. Лиза вдруг, не без некоторой внутренней тоски расставшись с своей мечтой, успокоилась, и только взгляд молчаливого корнета, который она чувствовала устремленным на себя, беспокоил ее. "Может быть, это не он, а он!" думала она.

XIII.

После чаю старушка пригласила гостей в другую комнату и снова уселась на свое место.

- Да вы отдохнуть не хотите ли, граф? - спрашивала она. - Так чем бы вас занять, дорогих гостей? - продолжала она после отрицательного ответа. - Вы играете в карты, граф? Вот бы вы, братец, заняли, партию бы составили во что-нибудь...

- Да ведь вы сами играете в преферанс, - отвечал кавалерист, - так уж вместе давайте. Будете, граф? И вы будете?

Офицеры изъявили согласие делать все то, что угодно будет любезным хозяевам.

Лиза принесла из своей комнаты свои старые карты, в которые она гадала о том, скоро ли пройдет флюс у Анны Федоровны, вернется ли нынче дядя из города, когда он уезжая, приедет ли сегодня соседка и т. д. Карты эти, хотя служили уже месяца два, были почище тех, в которые гадала Анна Федоровна.

- Только вы не станете по маленькой играть, может быть? - спросил дядя. - Мы играем с Анной Федоровной по полкопейки... И то она нас всех обыгрывает.

- Ах, по чем прикажете, я очень рад, - отвечал граф. - Ну, так по копейке ассигнациями! Уж для дорогих гостей идет: пускай они меня обыграют, старуху, - сказала Анна Федоровна, широко усаживаясь в своем кресле и расправляя свою мантилию.

"А, может, и выиграю у них целковый", - подумала Анна Федоровна, получившая под старость маленькую страсть к картам.

- Хотите, я вас выучу с табелькой играть, - сказал граф, - и с мизерами! Это очень весело.

Всем очень понравилась новая петербургская манера. Дядя уверял даже, что он ее знал, и это то же, что в бостон было, но забыл только немного. Анна же Федоровна ничего не поняла и так долго не понимала, что нашлась вынужденной, улыбаясь и одобрительно кивая головой, утверждать, что теперь она поймет, и все для нее ясно. Немало было смеху в середине игры, когда Анна Федоровна с тузом и королем бланк говорила мизер и оставалась с шестью. Она даже начинала теряться, робко улыбаться и торопливо уверять, что не совсем еще привыкла по-новому. Однако на нее записывали, и много, тем более, что граф по привычке играть большую коммерческую игру играл сдержанно, подводил очень хорошо и никак не понимал толчков под столом ногой корнета и грубых его ошибок в вистованьи.

Лиза принесла еще пастилы, трех сортов варенья и сохранившиеся особенного моченья опортовые яблоки и остановилась за спиной матери, вглядываясь в игру и изредка поглядывая на офицеров и в особенности на белые с тонкими, розовыми, отделанными ногтями руки графа, которые так опытно, уверенно и красиво бросали карты и брали взятки.

Опять Анна Федоровна, с некоторым азартом перебивая у других, докупившись до семи, обремизилась без трех и, по требованию братца уродливо изобразив какую-то цифру, совершенно растерялась и заторопилась.

- Ничего, мамаша: еще отыграетесь!.. - улыбаясь, сказала Лиза, желая вывести мать из смешного положения. - Вы дяденьку обремизите раз, тогда он попадется.

- Хоть бы ты мне помогла, Лизочка! - сказала Анна Федоровна, испуганно глядя на дочь. - Я не знаю, как это...

- Да и я не знаю поэтому играть, - отвечала Лиза, мысленно считая ремизы матери.

- А вы этак много проиграете, мамаша! И Пимочке на платье не останется, - прибавила она шутя.

- Да, этак легко можно рублей десять серебром проиграть, - сказал корнет, глядя на Лизу и желая вступить с ней в разговор.

- Разве мы не ассигнациями играем? - оглядываясь на всех спросила Анна Федоровна.

- Я не знаю, как, только я не умею считать ассигнациями, - сказал граф. - Как это? То есть что это ассигнации?

- Да теперь уж никто ассигнациями не считает, - подхватил дядюшка, который играл кремешком и был в выигрыше.

Старушка велела подать шипучки, выпила сама два бокала, раскраснелась и, казалось, на все махнула рукой. Даже одна прядь седых волос выбилась у ней из-под чепца, и она не поправляла ее. Ей, верно, казалось, что она проиграла миллионы, и что она совсем пропала. Корнет все чаще и чаще толкал ногой графа.

Граф списывал ремизы старушки. Наконец, партия кончилась. Как ни старалась Анна Федоровна, кривя душою, прибавлять свои записи и притворяться, что она ошибается в счете и не может счесть, как ни приходила в ужас от величины своего проигрыша, в конце расчета оказалось, что она проиграла девятьсот двадцать призов. "Это ассигнациями выходит девять рублей?" несколько раз спрашивала Анна Федоровна и до тех пор не поняла всей громадности своего проигрыша, пока братец, к ужасу ее, не объяснил, что она проиграла тридцать два рубля с полтиной ассигнациями, и что их нужно заплатить непременно. Граф даже не считал своего выигрыша, а тотчас по окончании игры встал и подошел к окну, у которого Лиза устанавливала закуску и выкладывала на тарелку грибки из банки к ужину, и совершенно спокойно и просто сделал то, чего весь вечер так желал и не мог сделать корнет - вступил с ней в разговор о погоде.

Корнет же в это время находился в весьма неприятном положении. Анна Федоровна с уходом графа и особенно Лизы, поддерживавшей ее в веселом расположении духа, откровенно рассердилась.

- Однако как досадно, что мы вас так обыграли, - сказал Полозов, чтоб сказать что-нибудь. - Это просто бессовестно.

- Да еще бы выдумали какие-то табели да мизеры! Я в них не умею: как же ассигнациями-то сколько же выходит всего? - спрашивала она.

- Тридцать два рубля, тридцать два с полтинкой, - твердил кавалерист, находясь под влиянием выигрыша в игривом расположении духа, - давайте-ка денежки, сестрица... давайте-ка.

- И дам вам все; только уж больше не поймаете, нет! Это я и в жизнь не отыграюсь.

И Анна Федоровна ушла к себе, быстро раскачиваясь, вернулась назад и принесла девять рублей ассигнациями. Только по настоятельному требованию старичка она заплатила все.

На Полозова нашел некоторый страх, чтобы Анна Федоровна не выбранила его, ежели он заговорит с ней. Он молча, потихоньку отошел от нее и присоединился к графу и Лизе, которые разговаривали у открытого окна.

В комнате на накрытом для ужина столе стояли две сальные свечи. Свет их изредка колыхался от свежего, теплого дуновения майской ночи. В окне, открытом в сад, было тоже светло, но совершенно иначе, чем в комнате. Почти полный месяц, уже теряя золотистый оттенок, всплывал над верхушками высоких лип и больше и больше освещал белые, тонкие тучки, изредка застилавшие его. На пруде, которого поверхность, в одном месте посеребренная месяцем, виднелась сквозь аллеи, заливались лягушки. В сиреневом душистом кусте под самым окном, изредка медленно качавшем влажными цветами, чуть-чуть перепрыгивали и встряхивались какие-то птички.

- Какая чудная погода! - сказал граф, подходя к Лизе и садясь на низкое окно. - Вы, я думаю, много гуляете?

- Да, - отвечала Лиза, не чувствуя почему-то уже ни малейшего смущения в беседе с графом, - я по утрам, часов в семь, по хозяйству хожу, так и гуляю немножко с Пимочкой - маменькиной воспитанницей.

- Приятно в деревне жить! - сказал граф, вставив в глаз стеклышко, глядя то на сад, то на Лизу. - А по ночам, при лунном свете вы не ходите гулять?

- Нет. А вот в третьем годе мы с дяденькой каждую ночь гуляли, когда луна была.

На него странная какая-то болезнь - бессонница - находила. Как полная луна, так он заснуть не мог. Комнатка же его, вот эта, прямо на сад, и окошко низенькое:

луна прямо к нему ударяла.

- Странно, - заметил граф. - Да ведь это ваша комнатка, кажется?

- Нет, я только нынче тут ночую. Мою комнату вы занимаете.

- Неужели?... Ах, Боже мой!... Век себе не прощу этого беспокойства, - сказал граф, в знак искренности чувства выбрасывая стеклышко из глаза, - ежели бы я знал, что я вас потревожу...

- Что за беспокойство! Напротив, я очень рада: дяденькина комнатка такая чудесная, веселенькая, окошечко низенькое, я буду там себе сидеть, пока не засну, или в сад перелезу, погуляю еще на ночь.

"Экая славная девочка! - подумал граф, снова вставив стеклышко, глядя на нее, и, как будто усаживаясь на окне, стараясь ногой тронуть ее ножку. - И как она хитро дала мне почувствовать, что я могу увидеть ее в саду у окна, коли захочу". Лиза даже потеряла в его глазах большую часть прелести: так легка ему показалась победа над нею.

- А какое должно быть наслаждение, - сказал он, задумчиво вглядываясь в темные аллеи, - провести такую ночь в саду с существом, которое любишь.

Лиза смутилась несколько этими словами и повторенным, как будто нечаянным, прикосновением ноги. Она, прежде чем подумала, сказала что-то для того только, чтобы смущение ее не было заметно. Она сказала: "Да, славно в лунные ночи гулять". Ей становилось что-то неприятно. Она увязала банку, из которой выкладывала грибки, и собиралась уйти от окна, когда к ним подошел корнет, и ей захотелось узнать, что это за человек такой.


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 

Скачать полный текст (115 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.