 |
|
|
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
- Ах, не могу! не могу я не думать - голод жесточе всевозможных мучений... Я боюсь, что я не доживу до утра...
- Старайся уснуть... пусть во сне тебе снится Мелита.
- Ах, я уже пробовал спать... и во сне то же самое снится... Есть хочу, есть хочу! Страшно, Марема, мне, страшно! У тебя там где-нибудь, верно, есть птичьи яйца - брось мне одно из них, я умираю.
- Не смею, - отвечала Марема и скоро скользнула в пещеру, которая была освещена многими огнями и поразила Марему своим неожиданным великолепием.
- Что это будет? - спросила Марема.
- Завтра здесь будет свадебный пир, - отвечала Мелита.
- Свадебный пир!.. О Мелита! остерегись, чтобы это не был похоронный обед.
И, сказав это, Марема присела и, опустив руки и голову, зарыдала.
- О чем ты так плачешь? - спросила Мелита.
- Я сейчас видела Пруденция и слышала его стоны... Его мучает голод, и он умирает.
- Но ведь его раньше мучил еще иной голод...
- Нет, голод желудка страшнее всякого другого томленья.
- Полно, Марема. Ведь и я тоже не ем. Марема достала из-за туники яйцо морской птицы и сказала:
- Я целый день провела безуспешно и насилу достала всего два яйца. Одно, - признаюсь тебе, - съела сырое, и оно мне от голода показалося вкусно. Съешь ты это другое. Его просил у меня Пруденций, но я не дала ему.
- И мне оно тоже не нужно: я терплю то же, что терпит Пруденций! - и с этим словом Мелита взяла из рук Маремы яйцо и бросила его об пол.
- Здесь есть много съестного, - добавила она, - но я ничего не касалась. Я по себе размеряю, что он может снести без вреда для его жизни. Ляг и усни, а завтра с утра станем готовить обед, и ввечеру разрешится все, что так долго и мучительно длилось.
XIX
И вот прошла ужасная ночь, которая всем показалась долга бесконечно и всех истомила. Настало тяжелое утро. Обе женщины рано проснулись, и Марема тотчас же выбежала, чтобы взглянуть на Пруденция. Юноша изменился в эту последнюю ночь сильнее, чем во все протекшее время: лицо его сделалось серое и маленькое, оба глаза ввалились и казались совершенно круглыми, а губы почернели, и из-за них виднелись два ряда белых зубов, как будто ослабнувших в деснах, и воспаленный язык и гортань... Голод его догрызал, - Пруденций уже не имел сил и стонать; он сидел, прислонясь ко входу, и тихо качался, придавливая исхудалыми руками опустошенный живот.
Напрасно Марема хотела его утешить и говорила ему о близости счастья в обладанье Мелитою, - Пруденций не отвечал ей ни слова.
Когда же Марема сказала об этом Мелите, та отвечала:
- Это так должно быть! Когда зло не хотят победить рассудком, то оно побеждается страданиями. Но не будем говорить об этом, а давай скорее приготовлять все лучшие кушанья, какие умеем.
И они отобрали из всех запасов все, что было лучшего, и стали готовить все блюда, какие умели. Это требовало немало трудов, и приготовления еще не были совсем кончены, когда солнце стало спускаться за скалы. Тогда Мелита сказала Мареме:
- Оставим на время мяса и плоды - пусть хорошенько томятся на углях, а мы пойдем под ручей - омоемся свежей струею воды и оденем лучшие наши одежды.
Марема пошла с нею и удивилась, что когда они вышли из-под обливанья, то Мелита открыла принесенную скляницу драгоценных духов и неожиданно вылила всю ее поровну на свои волосы и на волосы Маремы, и при этом сказала:
- Я хочу сделать так, чтобы мы обе имели вид невест. И затем, возвратившись в пещеру, Мелита стала спешить уборкой стола - расставила кувшины с разноцветным вином; разложила фрукты на листьях, и подливы к мясам, и загородки из теста в глиняных блюдах; а потом засветила огни, открыла постель и стала между ней и столом, одетая в самые пышные платья, а Мареме сказала:
- Приставь скорей лестницу и поди и скажи Пруденцию, что я его приглашаю сойти.
Марема исполнила это в одно мгновение, но когда она вошла в верхнюю пещеру к Пруденцию, то увидала его в ужасном изнурении - он уже не сидел, а лежал и на вопросы мог отвечать очень не скоро и очень невнятно. Он только тихо махал рукою и давал чувствовать, что для него ничто не важно, кроме голода, которым он истомился.
Долгоожидаемое приглашение Мелиты нимало его не оживило и не обрадовало.
- Ведь это настал час твоей радости! - говорила ему Марема, но он только отмахнулся рукою и, обратясь в сторону, прошептал:
- Куда... же... ты дела... яйцо... морской чайки?
- Что тебе теперь до яйца чайки... тебя ожидает роскошный стол и... еще больше роскошные ласки Мелиты!.. Встань скорее на ноги - я помогу тебе сойти с лестницы.
Он стал подниматься, но закачался, упал и сказал:
- Я не в силах.
Тогда живая Марема схватила Пруденция, как дитя, на свои сильные руки, снесла его с лестницы, опустила на землю и, дав ему оправиться, подвела его под руки ко входу в освещенную пещеру, где в сиянье огней стояла блестящая красотой и убором Мелита. Она встретила Пруденция с ласковой улыбкой и сказала ему ласковым голосом:
- Привет мой тебе, господин мой Пруденций! Входи и будь здесь властелином всего, что ты видишь. Ты перенес испытанье, и зато я даю тебе надо мною всякое право... Пир изготовлен... последние блюда скоро поспеют на тихом огне, и брачное ложе готово... и я жду моего господина!
- При этом Мелита протянула обе руки к Пруденцию, но он отвернулся от нее и, поведя вкруг как бы утратившими зоркость глазами, нетерпеливо воскликнул:
- Подожди!.. и скажи мне: где же это яйцо дикой птицы?
- Я разбила его, - отвечала Мелита. - Поди отдохни, господин мой, на ложе... Ведь я сама его стлала для тебя, моего господина... А после ты будешь есть самые вкусные кушанья.
- Ax, это все пустяки!.. Подавай мне сейчас все, что там кипит или печется!
- Кушанье все еще не готово.
- А это же что здесь такое дымится в глиняном блюде?
- Это подлива к бобам и загородки из теста для разваренного мяса...
- Вот я и съем сейчас всю эту подливу и все загородки из теста...
И он потянул к себе блюдо с подливой и начал лакать ее и грызть загородки, не обращая никакого внимания на Мелиту, которая этим временем все удалялась тихо назад и, наконец, вовсе исчезла, так что с этой поры Пруденций и Марема напрасно искали ее на утесе. С нею вместе ушла и ладья, которая была спрятана в бухте, и теперь Пруденций с Маремой были отрезаны от всего остального мира.
Они напрасно обегали со всех сторон скалу и искали Мелиту, - она, без сомнения, оставила их и скрылась, а они остались вдвоем и не видели никого третьего до тех пор, пока возле Маремы сразу раздались два голоса двух новорожденных ею близнецов... В этот день Пруденций, сошедший вниз с свертком белья, которое он должен был вымыть для своих двух близнецов и для Маремы, - заметил на море точку, которая как будто переменяла свое место... А еще через несколько дней Пруденций увидал, что на глине скалы над самою бухтою было начертано чем-то острым: "Мелита приветствует Пруденция и Марему с детьми их и желает им согласия и добродетельной жизни". Еще же через месяц Пруденций увидел ладью еще ближе и видел, что на ней были две женщины и что к ней из-за скал подошла другая ладья и на эту перешла одна из двух женщин, и теперь та лодка, на которой сидели две женщины, стала удаляться, а та, на которой осталась одна, - приближалась к утесу.
Пруденций скоро узнал по окраске, что эта лодка его и Алкея, которая исчезла с той ночи, как удалилась Мелита... Пруденций сказал об этом Мареме, которая сидела тут же, возле него, на берегу моря и держала на каждом из своих колен по здоровому смуглому ребенку, из которых каждый завладел одной грудью своей матери и так жадно сосал, что молоко выбегало у него обратно из уст и крупными белыми каплями скользило по смуглой груди Маремы... Но Марема теперь этого не замечала, потому что она следила за лодкой, и вдруг вскричала:
- Радуйся, милый Пруденций!.. К нам приближается мать твоя, вдова Ефросина... Мы не останемся одни здесь, и наши дети не будут жить дикарями.
- Да, - отвечал ей Пруденций, - и я теперь вижу:
это мать моя, вдова Ефросина!.. Кто передал ей нашу ладью и кто указал ей путь к нам?
- Конечно, Мелита. Это она удалилась на другой ладье с своим другом Эрминией... Они христианки.
Пруденций задумался и, следя за приближением лодки, которою, несмотря на свои годы, хорошо еще правила вдова Ефросина, сказал, склоняясь к Мареме:
- Вот все, кто страстно любит наслаждения жизни, всегда рассуждают, что будто галилейское учение не годится для жизни... А припомни-ка все, что было с нами, и выйдет, что вперед дальше всех видела одна Мелита. Я перед нею так малодушен, что не мог бы идти с нею рядом. Как хорошо, что она не связала себя узами брака с таким посредственным человеком, как я!.. При разности взглядов и мыслей мы не нашли бы в союзе согласья и мира, а с тобой мы счастливы... Ее дух слишком высок и серьезен - он слишком беспощадно побеждает плоть. Ты же и я... мы смотрим проще... Я не знаю, как это случилось, как я все любил так сильно Мелиту, и теперь вижу, что она несродна мне, а ты мне гораздо милее Мелиты... Я хотел скрываться здесь вечно с Мелнтой, - потом мне так хорошо было здесь же с тобой, и теперь... я однако же радуюсь, что мать моя нас разыскала и мы не останемся в вечной разлуке с людьми... Весь круг мыслей во мне перешел, - все переделалось с нами именно так, как говорила Мелита. Верно, надо ей верить во всем.
- Да, она умная женщина.
- Надо считать дух, а не плоть владыкою жизни и жить не для тех чувств, которые научают нас особиться от всех прочих людей...
- Правда, Пруденций.
- Пусть так и будет, и когда мы уклонимся от этого... пусть мы сами не будем на своей стороне. Если мы погрешим, то не станем извинять себя и делать себе пояса из листьев, потому что прятаться - это хуже чем несть порицание, которого заслуживаешь.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Скачать полный текст (133 Кб)
Перейти на страницу автора
|
|