|
|
* * *
В начале жизни школу помню я; Там нас, детей беспечных, было много; Неровная и резвая семья. Смиренная, одетая убого, Но видом величавая жена Над школою надзор хранила строго. Толпою нашею окружена, Приятным, сладким голосом, бывало, С младенцами беседует она. Ее чела я помню покрывало И очи светлые, как небеса. Но я вникал в ее беседы мало. Меня смущала строгая краса Ее чела, спокойных уст и взоров, И полные святыни словеса. Дичась ее советов и укоров, Я про себя превратно толковал Понятный смысл правдивых разговоров, И часто я украдкой убегал В великолепный мрак чужого сада, Под свод искусственный порфирных скал. Там нежила меня теней прохлада; Я предавал мечтам свой юный ум, И праздномыслить было мне отрада. Любил я светлых вод и листьев шум, И белые в тени дерев кумиры, И в ликах их печать недвижных дум. Всё - мраморные циркули и лиры, Мечи и свитки в мраморных руках, На главах лавры, на плечах порфиры - Всё наводило сладкий некий страх Мне на сердце; и слезы вдохновенья, При виде их, рождались на глазах. Другие два чудесные творенья Влекли меня волшебною красой: То были двух бесов изображенья. Один (Дельфийский идол) лик младой - Был гневен, полон гордости ужасной, И весь дышал он силой неземной. Другой женообразный, сладострастный, Сомнительный и лживый идеал - Волшебный демон - лживый, но прекрасный. Пред ними сам себя я забывал; В груди младое сердце билось - холод Бежал по мне и кудри подымал. Безвестных наслаждений темный голод Меня терзал - уныние и лень Меня сковали - тщетно был я молод. Средь отроков я молча целый день Бродил угрюмый - всё кумиры сада На душу мне свою бросали тень.1830
Эдуард Асадов. Остров Романтики.
Москва: Молодая гвардия, 1969.
|
|