 |
|
|
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
- Наш капитал будет, Сережечка: есть у меня наследник, - сказала она и пошла жаловаться Думе, что так и так, она чувствует себя, что - беременна, а в делах застой начался: пусть ее ко всему допустят.
Не пропадать же коммерческому делу. Катерина Львовна жена своему мужу законная; долгов в виду нет, ну и следует, стало быть, допустить ее. И допустили.
Живет Катерина Львовна, царствует, и Серегу по ней уже Сергеем Филипычем стали звать; а тут хлоп, ни оттуда ни отсюда, новая напасть. Пишут из Ливен городскому голове, что Борис Тимофеич торговал не на весь свой капитал, что более, чем его собственных денег, у него в обороте было денег его малолетнего племянника, Федора Захарова Лямина, и что дело это надо разобрать и не давать в руки одной Катерине Львовне. Пришло это известие, поговорил о нем голова Катерине Львовне, а эдак через неделю бац - из Ливен приезжает старушка с небольшим мальчиком.
- Я, - говорит, - покойному Борису Тимофеичу сестра двоюродная, а это - мой племянник Федор Лямин.
Катерина Львовна их приняла.
Сергей, наблюдая со двора этот приезд и прием, сделанный Катериною Львовною приезжим, побледнел как плат.
- Чего ты? - спросила его хозяйка, заметив его мертвую бледность, когда он вошел вслед за приезжими и, разглядывая их, остановился в передней.
- Ничего, - отвечал, поворачиваясь из передней в сени, приказчик. - Думаю, сколь эти Ливны дивны, - договорил он со вздохом, затворяя за собой сеничную дверь.
- Ну, а как же теперь быть? - спрашивал Катерину Львовну Сергей Филипыч, сидя с нею ночью за самоваром. - Теперь, Катерина Ильвовна, выходит все наше с вами дело прах.
- Отчего так прах, Сережа?
- Потому что это все теперь в раздел пойдет. Над чем же тут над пустым делом будет хозяйничать?
- Неш с тебя, Сережа, мало будет?
- Да не о том, что с меня; а я в том только сумлеваюсь, что счастья уж того нам не будет.
- Как так? За что нам, Сережа, счастья не будет?
- Потому, как по любви моей к вам я желал бы, Катерина Ильвовна, видеть вас настоящей дамой, а не то что как вы допреж сего жили, - отвечал Сергей Филипыч. - А теперь наоборот того выходит, что при уменьшении капитала мы и даже против прежнего должны гораздо ниже еще произойти.
- Да неш мне это, Сережечка, нужно?
- Оно точно, Катерина Ильвовна, что вам, может быть, это и совсем не в интересе, ну только для меня, как я вас уважаю, и опять же супротив людских глаз, подлых и завистливых, ужасно это будет больно. Вам там как будет угодно, разумеется, а я так своим соображением располагаю, что никогда я через эти обстоятельства счастлив быть не могу.
И пошел и пошел Сергей играть Катерине Львовне на эту ноту, что стал он через Федю Лямина самым несчастным человеком, лишен будучи возможности возвеличить и отличить ее, Катерину Львовну, предо всем своим купечеством. Сводил это Сергей всякий раз на то, что не будь этого Феди, то родит она, Катерина Львовна, ребенка до девяти месяцев после пропажи мужа, достанется ей весь капитал и тогда счастию их конца-меры не будет.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
А потом вдруг Сергей и перестал совсем говорить о наследнике. Как только прекратились о нем речи в устах Сергеевых, так засел Федя Лямин и в ум и в сердце Катерины Львовны. Даже задумчивая и к самому Сергею неласковая она стала. Спит ли, по хозяйству ли выйдет, или богу молиться станет, а на уме все у нее одно: "Как же это? за что и в самом деле должна я через него лишиться капитала? Столько я страдала, столько греха на свою душу приняла, - думает Катерина Львовна, - а он без всяких хлопот приехал и отнимает у меня... И добро бы человек, а то дитя, мальчик..."
На дворе стали ранние заморозки. О Зиновии Борисыче, разумеется, никаких слухов ниоткуда не приходило. Катерина Львовна полнела и все ходила задумчивая; по городу на ее счет в барабаны барабанили, добираясь, как и отчего молодая Измайлова все неродица была, все худела да чаврела, и вдруг спереди пухнуть пошла. А отрочествующий сонаследник Федя Лямин в легком беличьем тулупе погуливал по двору да ледок по колдобинкам поламывал.
- Ну, Феодор Игнатьич! ну, купецкий сын! - кричит, бывало, на него, пробегая по двору, кухарка Аксинья. - Пристало это тебе, купецкому-то сыну, да в лужах копаться?
А сонаследник, смущавший Катерину Львовну с ее предметом, побрыкивал себе безмятежным козликом и еще безмятежнее спал супротив пестовавшей его бабушки, не думая и не помышляя, что он кому-нибудь перешел дорогу или поубавил счастья.
Наконец набегал себе Федя ветряную оспу, а к ней привязалась еще простудная боль в груди, и мальчик слег. Лечили его сначала травками да муравками, а потом и за лекарем послали.
Стал ездить лекарь, стал прописывать лекарства, стали их давать мальчику по часам, то сама бабушка, а то Катерину Львовну попросит.
- Потрудись, - скажет, - Катеринушка, - ты, мать, сама человек грузный, сама суда божьего ждешь; потрудись.
Катерина Львовна не отказывала старухе. Пойдет ли та ко всенощной помолиться за "лежащего на одре болезни отрока Феодора" или к ранней обедне часточку за него вынуть, Катерина Львовна сидит у больного, и напоит его, и лекарство ему даст вовремя.
Так пошла старушка к вечерне и ко всенощной под праздник введения, а Катеринушку попросила присмотреть за Федюшкой. Мальчик в эту пору уже обмогался.
Катерина Львовна взошла к Феде, а он сидит на постели в своем беличьем тулупчике и читает патерик.
- Что ты это читаешь, Федя? - спросила его, усевшись в кресло, Катерина Львовна.
- Житие, тетенька, читаю.
- Занятно?
- Очень, тетенька, занятно.
Катерина Львовна подперлась рукою и стала смотреть на шевелящего губами Федю, и вдруг словно демоны с цепи сорвались, и разом осели ее прежние мысли о том, сколько зла причиняет ей этот мальчик и как бы хорошо было, если бы его не было.
"А ведь что, - думалось Катерине Львовне, - ведь больной он; лекарство ему дают... мало ли что в болезни... Только всего и сказу, что лекарь не такое лекарство потрафил".
- Пора тебе, Федя, лекарства?
- Пожалуйте, тетенька, - отвечал мальчик и, хлебнув ложку, добавил: - очень занятно, тетенька, это о святых описывается.
- Ну читай, - проронила Катерина Львовна и, обведя холодным взглядом комнату, остановила его на разрисованных морозом окнах.
- Надо окна велеть закрыть, - сказала она и вышла в гостиную, а оттуда в залу, а оттуда к себе наверх и присела.
Минут через пять к ней туда же наверх молча вошел Сергей в романовском полушубке, отороченном пушистым котиком.
- Закрыли окна? - спросила его Катерина Львовна.
- Закрыли, - отрывисто отвечал Сергей, снял щипцами со свечи и стал у печки. Водворилось молчание.
- Нонче всенощная не скоро кончится? - спросила Катерина Львовна.
- Праздник большой завтра: долго будут служить, - отвечал Сергей. Опять вышла пауза.
- Сходить к Феде: он там один, - произнесла, подымаясь, Катерина Львовна.
- Один? - спросил ее, глянув исподлобья, Сергей.
- Один, - отвечала она ему шепотом, - а что? И из глаз в глаза у них замелькала словно какая сеть молниеносная; но никто не сказал более друг другу ни слова.
Катерина Львовна сошла вниз, прошлась по пустым комнатам: везде все тихо; лампады спокойно горят; по стенам разбегается ее собственная тень; закрытые ставнями окна начали оттаивать и заплакали. Федя сидит и читает. Увидя Катерину Львовну, он только сказал:
- Тетенька, положьте, пожалуйста, эту книжку, а мне вот ту, с образника, пожалуйте.
Катерина Львовна исполнила просьбу племянника и подала ему книгу.
- Ты не заснул ли бы, Федя?
- Нет, тетенька, я буду бабушку дожидаться.
- Чего тебе ее ждать?
- Она мне благословенного хлебца от всенощной обещалась.
Катерина Львовна вдруг побледнела, собственный ребенок у нее впервые повернулся под сердцем, и в груди у нее потянуло холодом. Постояла она среди комнаты и вышла, потирая стынущие руки.
- Ну! - шепнула она, тихо взойдя в свою спальню и снова заставая Сергея в прежнем положении у печки.
- Что? - спросил едва слышно Сергей и поперхнулся.
- Он один.
Сергей надвинул брови и стал тяжело дышать.
- Пойдем, - порывисто обернувшись к двери, сказала Катерина Львовна.
Сергей быстро снял сапоги и спросил:
- Что ж взять?
- Ничего, - одним придыханием ответила Катерина Львовна и тихо повела его за собою за руку.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Больной мальчик вздрогнул и опустил на колени книжку, когда к нему в третий раз взошла Катерина Львовна.
- Что ты, Федя?
- Ох, я, тетенька, чего-то испугался, - отвечал он, тревожно улыбаясь и прижимаясь в угол постели.
- Чего ж ты испугался?
- Да кто это с вами шел, тетенька?
- Где? Никто со мной, миленький, не шел.
- Никто?
Мальчик потянулся к ногам кровати и, прищурив глаза, посмотрел по направлению к дверям, через которые вошла тетка, и успокоился.
- Это мне, верно, так показалось, - сказал он.
Катерина Львовна остановилась, облокотясь на изголовную стенку племянниковой кровати.
Федя посмотрел на тетку и заметил ей, что она отчего-то совсем бледная.
В ответ на это замечание Катерина Львовна произвольно кашлянула и с ожиданием посмотрела на дверь гостиной. Там только тихо треснула одна половица.
- Житие моего ангела, святого Феодора Стратилата, тетенька, читаю. Вот угождал богу-то. Катерина Львовна стояла молча.
- Хотите, тетенька, сядьте, а я вам опять прочитаю? - ласкался к ней племянник.
- Постой, я сейчас, только вот лампаду в зале поправлю, - ответила Катерина Львовна и вышла торопливою походкой.
В гостиной послышался самый тихий шепот; но он дошел среди общего безмолвия до чуткого уха ребенка.
- Тетенька! да что ж это? С кем же это вы там шепчетесь? - вскрикнул, с слезами в голосе, мальчик. - Идите сюда, тетенька: я боюсь, - еще слезливее позвал он через секунду, и ему послышалось, что Катерина Львовна сказала в гостиной "ну", которое мальчик отнес к себе.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Скачать полный текст (93 Кб)
Перейти на страницу автора
|
|