 |
|
|
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
- Это наш русский Фоблаз, господа; позвольте вам рекомендовать молодого Фоблаза, - запищал господин Голядкин-младший, с свойственною ему наглостью семеня и вьюня меж чиновниками и указывая им на оцепеневшего и вместе с тем исступленного настоящего господина Голядкина. "Поцелуемся, душка!" - продолжал он с нестерпимою фамильярностию, подвигаясь к предательски оскорбленному им человеку. Шуточка бесполезного господина Голядкина-младшего, кажется, нашла отголосок, где следовало, тем более что в ней заключался коварный намек на одно обстоятельство, повидимому, уже гласное и известное всем. Герой наш тяжко почувствовал руку врагов на плечах своих. Впрочем, он уже решился. С пылающим взором, с бледным лицом, с неподвижной улыбкой выбрался он кое-как из толпы и неровными учащенными шагами направил свой путь прямо к кабинету его превосходительства. В предпоследней комнате встретился с ним только что выходивший от его превосходительства Андрей Филиппович, и хотя тут же в комнате было порядочно всяких других, совершенно посторонних в настоящую минуту для господина Голядкина лиц, но герой наш и внимания не хотел обратить на подобное обстоятельство. Прямо, решительно, смело, почти сам себе удивляясь и внутренно себя за смелость похваливая, абордировал он, не теряя времени, Андрея Филипповича, порядочно изумленного таким нечаянным нападением.
- А!.. что вы... что вам угодно? - спросил начальник отделения, не слушая запнувшегося на чем-то господина Голядкина.
- Андрей Филиппович, я... могу ли я, Андрей Филиппович, иметь теперь, тотчас же и глаз на глаз, разговор с его превосходительством? - речисто и отчетливо проговорил наш герой. устремив самый решительный взгляд на Андрея Филипповича.
- Что-с? конечно нет-с. - Андрей Филиппович с ног до головы обмерил взглядом своим господина Голядкина.
- Я, Андрей Филиппович, все это к тому говорю, что удивляюсь, как никто здесь не обличит самозванца и подлеца.
- Что-о-с?
- Подлеца, Андрей Филиппович.
- О ком же это угодно таким образом относиться?
- Об известном лице, Андрей Филиппович. Я, Андрей Филиппович, на известное лицо намекаю; я в своем праве... Я думаю, Андрей Филиппович, что начальство должно было бы поощрять подобные движения, - прибавил господин Голядкин, очевидно не помня себя, - Андрей Филиппович... вы, вероятно, сами видите, Андрей Филиппович, что это благородное движение и всяческую мою благонамеренность означает, - принять начальника за отца, Андрей Филиппович, принимаю, дескать, благодетельное начальство за отца и слепо вверяю судьбу свою. Так и так, дескать... вот как... - Тут голос господина Голядкина задрожал, лицо его раскраснелось, и две слезы набежали на обеих ресницах его.
Андрей Филиппович, слушая господина Голядкина, до того удивился, что как-то невольно отшатнулся шага на два назад. Потом с беспокойством осмотрелся кругом... Трудно сказать, чем бы кончилось дело... Но вдруг дверь из кабинета его превосходительства отворилась, и он сам вышел, в сопровождении некоторых чиновников.За ним потянулись все, кто ни был в комнате. Его превосходительство подозвал Андрея Филипповича и пошел с ним рядом, заведя разговор о каких-то делах. Когда все тронулись и пошли вон из комнаты, опомнился и господин Голядкин. Присмирев, приютился он под крылышко Антона Антоновича Сеточкина, который сзади всех ковылял в свою очередь и, как показалось Господину Голядкину, с самым строгим и озабоченным видом. "Проврался я и тут, нагадил и тут, - подумал он про себя, - да ну, ничего".
- Надеюсь, что по крайней мере вы, Антон Антонович, согласитесь прослушать меня и вникнуть в мои обстоятельства, - проговорил он тихо и еще немного дрожащим от волнения голосом.- Отверженный всеми, обращаюсь я к вам. Недоумеваю до сих пор, что значили слова Андрея Филипповича, Антон Антонович. Объясните мне их, если можно...
- Своевременно все объяснится-с, - строго и с расстановкою отвечал Антон Антонович и, как показалось господину Голядкину, с таким видом, который ясно давал знать, что Антон Антонович вовсе не желает продолжать разговора. - Узнаете в скором времени все-с. Сегодня же форменно обо всем известитесь.
- Что же такое форменно, Антон Антонович? почему же так именно форменно-с? - робко спросил наш герой.
- Не нам с вами рассуждать, Яков Петрович, как начальство решает.
- Почему же начальство, Антон Антонович, - проговорил господин Голядкин, оробев еще более, - почему же начальство? Я не вижу причины, почему же тут нужно беспокоить начальство, Антон Антонович... Вы, может быть, что-нибудь относительно вчерашнего хотите сказать, Антон Антонович?
- Да нет-с, не вчерашнее-с; тут кое-что другое хромает-с у вас.
- Что же хромает, Антон Антонович? мне кажется, Антон Антонович, что у меня ничего не хромает.
- А хитрить-то с кем собирались? - резко пересек Антон Антонович совершенно оторопевшего господина Голядкина. Господин Голядкин вздрогнул и побледнел как платок.
- Конечно, Антон Антонович, - проговорил он едва слышным голосом, - если внимать голосу клеветы и слушать врагов наших, не приняв оправдания с другой стороны, то, конечно... конечно, Антон Антонович, тогда можно и пострадать, Антон Антонович, безвинно и ни за что пострадать.
- То-то-с; а неблагопристойный поступок ваш во вред репутации благородной девицы того добродетельного, почтенного и известного семейства, которое вам благодетельствовало?
- Какой же это поступок, Антон Антонович?
- То-то-с. А относительно другой девицы, хотя бедной, но зато честного иностранного происхождения, похвального поступка своего тоже не знаете-с?
- Позвольте, Антон Антонович...благоволите, Антон Антонович, выслушать...
- А вероломный поступок ваш и клевета на другое лицо - обвинение другого лица в том, в чем сами грешка прихватили? а? это как называется?
- Я, Антон Антонович, не выгонял его, - проговорил, затрепетав, наш герой, - и Петрушку, то есть человека моего, подобному ничему не учил-с... Он ел мой хлеб. Антон Антонович; он пользовался гостеприимством моим, - прибавил выразительно и с глубоким чувством герой наш, так что подбородок его запрыгал немножко и слезы готовы были опять навернуться.
- Это вы, Яков Петрович, только так говорите, что он хлеб-то ваш ел, - отвечал, осклабляясь, Антон Антонович, и в голосе его было слышно лукавство, так что по сердцу скребнуло у господина Голядкина.
- Позвольте еще вас, Антон Антонович, нижайше спросить: известны ли обо всем этом деле его превосходительство?
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Скачать полный текст (335 Кб)
Перейти на страницу автора
|
|